Секс рассказы
Я всегда подозревал, что мама моего друга Вити — сплошной соблазн. Марина Александровна, или просто Марина, как она предпочитала, чтобы её звали, была классической милфой, о которой грезят парни, скролля соцсети с пикантным контентом. Ей стукнуло где-то сорок восемь, но внешность была такой, что многие тридцатилетние кусали локти от зависти. Высокая, с длинными рыжими волосами, которые она обычно закалывала в casual-узел, и телом, от которого мой член вставал колом, стоило ей просто наклониться. Пышная грудь — я бы дал пятый размер, — соблазнительная попа, которую облегали её легинсы, и эта ухмылка… Блин, от её ухмылки в моем воображении сразу стартовал взрослый ролик.
Мы с Витей тусовались с колледжа, и я часто ошивался у него в доме. Марина всегда была радушной: то бутербродами накормит, то кофе сварит, если Витин отец не замечал. Но я ловил, как она иногда поглядывает на меня — чуть затяжнее, с огоньком в глазах. Я отмахивался от этих идей, разумеется. Ну какая, на хрен, мама друга? Это же красная зона. Но в фантазиях она мелькала, особенно когда я оставался наедине с собой по ночам.
В тот вечер Вити не оказалось дома. Он укатил на выходные к своей бабе в другой регион, а я забежал к нему, чтобы забрать свой забытый зарядник от ноута после недавней вечеринки. Стучу в дверь, стою. Открывает Марина. На ней тонкий пеньюар, еле до колен, волосы растрепанные, будто после ванны. Я мигом просек, что под пеньюаром вакуум — её грудь покачивалась при каждом вздохе, а соски выпирали сквозь ткань. Мой член сразу отозвался, и я мысленно себя притормозил: «Тормози, придурок, это же мама Вити».
«О, Серега, здравствуй! — оскалилась она, отходя. — Витька уехал, но заходи, не стесняйся». Я поколебался, но зашел в холл. «Да я за зарядником всего», — проворчал я, стараясь не таращиться на её бедра. Она фыркнула: «Зарядник никуда не денется. Слышь, Сереж, подсоби? Тут в зале полочка болтается, боюсь, обвалится. Ты же у нас на все руки». И опять эта ухмылка, от которой у меня в штанах зашевелилось. Ладно, думаю, подмогу и слиняю.
Перешли в зал. Она кивает на верхнюю полку с книгами. Я взял инструменты, начал шаманить. Марина торчит рядом, трещит о фигне — о новостях, о саде, о том, как Витя редко заглядывает. И все ближе жмется. Внезапно её ладонь «невзначай» скользит по моей пояснице. Я разворачиваюсь, а она смотрит так, словно вот-вот набросится. «Сереж, ты не на пожар спешишь?» — бормочет, и тон у неё хрипловатый, завораживающий.
«Ну… нет особо», — мямлю я, а сам уже ощущаю приток в пах. Она прижимается, её грудь трется о мою руку. «Понимаешь, — шепчет, — я давно хотела признаться… Ты завидный парень. И, видимо, не только в быту». И, не моргнув, развязывает поясок. Пеньюар валится на пол, и я столбенею. Она нагая. Абсолютно. Её грудь — сочная, с крупными коричневыми сосками, — маячит передо мной, талия стройная, а между бедер — аккуратный кустик. Я торчу с инструментом в кулаке, как болван, и не врубаюсь, что ответить.
«Мар… Марина Александровна… это…», — лепечу я, но она обрывает. «Не трепись, Сергей. Вижу, как ты меня раздеваешь глазами. Желаешь меня? Я не идиотка». И, не дав опомниться, валится на колени. Прямо в зале. Расстегивает мои брюки, стаскивает их с боксерами, и мой член, уже твердый, как скала, болтается у её лица. «Ох, Сережа, — выдыхает она, хватая его ладонью. — Витя бы порадовался за кореша». И решительно заглатывает его.
Черт, я решил, что спущу через миг. Её губы — нежные, обжигающие — обволакивали мой ствол, а язык вертелся по кончику, будто она профи с большим стажем. Она отсасывала с азартом, с хлюпаньем, порой беря так глубоко, что я касался её миндалин. Я ухватился за стену, чтоб не свалиться. «Блин, Марина… ты…», — простонал я, а она лишь мычала с моим членом в пасти и глянула вверх. Её взгляд пылал страстью.
Но она не позволила мне финишировать. Отпустила член, поднялась и, схватив за запястье, утащила в спальню. Там была широкая кровать, где мы с Витей не раз трепались по душам. Теперь я глядел на эту кровать и знал, что будет совсем другое представление. Марина швырнула меня на спину, забралась верхом и, без слов, уселась мне на лицо.
Её вагина была у моих губ — сочная, пышущая жаром, с острым ароматом, который кружил разум. «Вылижи меня, Сережа», — велела она, и я сдался. Мой язык прошелся по её бугорку, и она взвыла — звонко, по-женски, как в эротике. Я ласкал, как сумасшедший, то обсасывая лепестки, то втыкая язык вглубь. Она вертела бедрами, втираясь в меня, её выделения лились по моему подбородку, а крики нарастали. «Да, вот так, умница… черт, ты талант…», — шипела она, мня свою роскошную грудь ладонями.
Я чуял, как она туго натягивается, как тело трепещет. Вдруг она вцепилась в мои волосы, придавила мою голову к своей промежности и взорвалась. Её оргазм был как ураган — она корчилась, визжала, а я продолжал лизать, пока она не обмякла, еле дыша. «Ух, Сережа… ты…», — прошептала она, съезжая с меня. Я был весь в её нектаре, но мне было все равно. Мой член болел от нетерпения.
Она посмотрела на меня, осклабилась и растянулась на спине, раскинув ноги. «Вперед, отымей меня», — произнесла, и я не стал тянуть. Взгромоздился на неё, направил член в её мокрую щель и вонзился одним махом. Она ахнула, изогнувшись. Я принялся долбить её — мощно, в темпе, так что её грудь прыгала при каждом ударе. «Да, Сережа, трахай меня! Жестче!» — вопила она, и я вбивался в неё, как таран.
Её лоно было узким, пылающим, обхватывало мой член так, что я еле терпел. Я вглядывался в её лицо — румяное, в испарине, с приоткрытым ртом — и осознавал, что деру мать своего друга. И это было пиком моих переживаний. Она опять завыла, ногти вонзились в мою кожу, и я уловил, как она кончает снова, пульсируя вокруг меня. Это добило меня.
«Куда слить?» — прорычал я на пределе. Она распахнула глаза, оскалилась и ответила: «На титьки. Облей их, Сережа». Я вынул член, пару раз вздрочнул, и сперма хлынула на её грудь. Щедро, липко, так что они заблестели, а ручейки потекли на живот. Она размазала семя руками, облизнула пальцы и хихикнула: «Ну ты и гейзер, Сережа».
Мы разлеглись на кровати, отходя. Я таращился в стену, пытаясь осмыслить, что только что оттрахал Марину Александровну. Она повернулась, погладила мой член, который еще не совсем унялся, и предупредила: «Витьке молчок, понял? А то нам обоим хана». Я кивнул, хотя в голове уже строились схемы на бис. Она встала, накинула пеньюар и удалилась в душ, а я остался лежать, с липким лицом и опорожненными тестикулами. Зарядник я так и не схватил. Пожалуй, заскочу в следующий раз.
Показать видео плеер
Мы с Витей тусовались с колледжа, и я часто ошивался у него в доме. Марина всегда была радушной: то бутербродами накормит, то кофе сварит, если Витин отец не замечал. Но я ловил, как она иногда поглядывает на меня — чуть затяжнее, с огоньком в глазах. Я отмахивался от этих идей, разумеется. Ну какая, на хрен, мама друга? Это же красная зона. Но в фантазиях она мелькала, особенно когда я оставался наедине с собой по ночам.
В тот вечер Вити не оказалось дома. Он укатил на выходные к своей бабе в другой регион, а я забежал к нему, чтобы забрать свой забытый зарядник от ноута после недавней вечеринки. Стучу в дверь, стою. Открывает Марина. На ней тонкий пеньюар, еле до колен, волосы растрепанные, будто после ванны. Я мигом просек, что под пеньюаром вакуум — её грудь покачивалась при каждом вздохе, а соски выпирали сквозь ткань. Мой член сразу отозвался, и я мысленно себя притормозил: «Тормози, придурок, это же мама Вити».
«О, Серега, здравствуй! — оскалилась она, отходя. — Витька уехал, но заходи, не стесняйся». Я поколебался, но зашел в холл. «Да я за зарядником всего», — проворчал я, стараясь не таращиться на её бедра. Она фыркнула: «Зарядник никуда не денется. Слышь, Сереж, подсоби? Тут в зале полочка болтается, боюсь, обвалится. Ты же у нас на все руки». И опять эта ухмылка, от которой у меня в штанах зашевелилось. Ладно, думаю, подмогу и слиняю.
Перешли в зал. Она кивает на верхнюю полку с книгами. Я взял инструменты, начал шаманить. Марина торчит рядом, трещит о фигне — о новостях, о саде, о том, как Витя редко заглядывает. И все ближе жмется. Внезапно её ладонь «невзначай» скользит по моей пояснице. Я разворачиваюсь, а она смотрит так, словно вот-вот набросится. «Сереж, ты не на пожар спешишь?» — бормочет, и тон у неё хрипловатый, завораживающий.
«Ну… нет особо», — мямлю я, а сам уже ощущаю приток в пах. Она прижимается, её грудь трется о мою руку. «Понимаешь, — шепчет, — я давно хотела признаться… Ты завидный парень. И, видимо, не только в быту». И, не моргнув, развязывает поясок. Пеньюар валится на пол, и я столбенею. Она нагая. Абсолютно. Её грудь — сочная, с крупными коричневыми сосками, — маячит передо мной, талия стройная, а между бедер — аккуратный кустик. Я торчу с инструментом в кулаке, как болван, и не врубаюсь, что ответить.
«Мар… Марина Александровна… это…», — лепечу я, но она обрывает. «Не трепись, Сергей. Вижу, как ты меня раздеваешь глазами. Желаешь меня? Я не идиотка». И, не дав опомниться, валится на колени. Прямо в зале. Расстегивает мои брюки, стаскивает их с боксерами, и мой член, уже твердый, как скала, болтается у её лица. «Ох, Сережа, — выдыхает она, хватая его ладонью. — Витя бы порадовался за кореша». И решительно заглатывает его.
Черт, я решил, что спущу через миг. Её губы — нежные, обжигающие — обволакивали мой ствол, а язык вертелся по кончику, будто она профи с большим стажем. Она отсасывала с азартом, с хлюпаньем, порой беря так глубоко, что я касался её миндалин. Я ухватился за стену, чтоб не свалиться. «Блин, Марина… ты…», — простонал я, а она лишь мычала с моим членом в пасти и глянула вверх. Её взгляд пылал страстью.
Но она не позволила мне финишировать. Отпустила член, поднялась и, схватив за запястье, утащила в спальню. Там была широкая кровать, где мы с Витей не раз трепались по душам. Теперь я глядел на эту кровать и знал, что будет совсем другое представление. Марина швырнула меня на спину, забралась верхом и, без слов, уселась мне на лицо.
Её вагина была у моих губ — сочная, пышущая жаром, с острым ароматом, который кружил разум. «Вылижи меня, Сережа», — велела она, и я сдался. Мой язык прошелся по её бугорку, и она взвыла — звонко, по-женски, как в эротике. Я ласкал, как сумасшедший, то обсасывая лепестки, то втыкая язык вглубь. Она вертела бедрами, втираясь в меня, её выделения лились по моему подбородку, а крики нарастали. «Да, вот так, умница… черт, ты талант…», — шипела она, мня свою роскошную грудь ладонями.
Я чуял, как она туго натягивается, как тело трепещет. Вдруг она вцепилась в мои волосы, придавила мою голову к своей промежности и взорвалась. Её оргазм был как ураган — она корчилась, визжала, а я продолжал лизать, пока она не обмякла, еле дыша. «Ух, Сережа… ты…», — прошептала она, съезжая с меня. Я был весь в её нектаре, но мне было все равно. Мой член болел от нетерпения.
Она посмотрела на меня, осклабилась и растянулась на спине, раскинув ноги. «Вперед, отымей меня», — произнесла, и я не стал тянуть. Взгромоздился на неё, направил член в её мокрую щель и вонзился одним махом. Она ахнула, изогнувшись. Я принялся долбить её — мощно, в темпе, так что её грудь прыгала при каждом ударе. «Да, Сережа, трахай меня! Жестче!» — вопила она, и я вбивался в неё, как таран.
Её лоно было узким, пылающим, обхватывало мой член так, что я еле терпел. Я вглядывался в её лицо — румяное, в испарине, с приоткрытым ртом — и осознавал, что деру мать своего друга. И это было пиком моих переживаний. Она опять завыла, ногти вонзились в мою кожу, и я уловил, как она кончает снова, пульсируя вокруг меня. Это добило меня.
«Куда слить?» — прорычал я на пределе. Она распахнула глаза, оскалилась и ответила: «На титьки. Облей их, Сережа». Я вынул член, пару раз вздрочнул, и сперма хлынула на её грудь. Щедро, липко, так что они заблестели, а ручейки потекли на живот. Она размазала семя руками, облизнула пальцы и хихикнула: «Ну ты и гейзер, Сережа».
Мы разлеглись на кровати, отходя. Я таращился в стену, пытаясь осмыслить, что только что оттрахал Марину Александровну. Она повернулась, погладила мой член, который еще не совсем унялся, и предупредила: «Витьке молчок, понял? А то нам обоим хана». Я кивнул, хотя в голове уже строились схемы на бис. Она встала, накинула пеньюар и удалилась в душ, а я остался лежать, с липким лицом и опорожненными тестикулами. Зарядник я так и не схватил. Пожалуй, заскочу в следующий раз.
